– То, что знаешь. Пожалуйста, – прошу я.

– Все это есть в газетах, Марк, – после небольшого раздумья произносит мама. – Она ничего мне не говорила. Я узнала, как и все, из новостей. Месяц назад в дом Маши и ее мужа проник один из его бывших клиентов, какой-то влиятельный богатый человек, он угрожал ей оружием, закрыв Еву в другой комнате. Потом появился Дима, и он выстрелил в этого человека. Маша была в шоке, все случилось на ее глазах, и она испугалась. Как иначе? В доме была ее дочь. Я не знаю, что произошло у них после этого с мужем, но она с Евой приехала к нам. Все это время не выходила из дома. Дима приезжал, и они сильно ругались, но я не слышала подробностей, да и не в моих правилах лезть в чужую личную жизнь. В последний раз она сказала ему, что подает на развод, это было при нас всех. Мне показалось, что она специально выдала ему свое решение не наедине. Маша казалась такой испуганной. Солнцев ничего не сказал, а попрощался и вышел. А утром она уехала. Я думала, что Маша где-то у подруг, жалуется, приходит в себя. Мне и в голову не пришло, что она может поехать к тебе.

– Я поговорю с ней, мам. Не волнуйся. Если нужно, то мы приедем, – напряженно произношу я, снова ощущая внутри волну негодования. Как и в детстве, мама все время пытается давить на меня. С другими детьми она ведет себя иначе. Возможно, в моем случае она считает, что имеет полное право указывать и решать за меня.

– Тебе не нужно приезжать, Марк. Не злите его. Ты сделаешь только хуже, – еще одна сбивающая с толку реплика заставляет меня содрогнуться от негодования.

– Не злите его? Ты смеёшься, мам? Ты думаешь, я боюсь этого высокомерного ублюдка?

– Стоит бояться, Марк. Поэтому я и переживаю за вас обоих. Я знаю, что она тоже меня поддержит. Я жду ее звонка, Марк.

Завершив разговор, я еще долго и напряженно смотрю на серебристый айфон с пресловутым яблоком на крышке, выкуривая подряд еще две сигареты. Мне хочется схватить этот неодушевленный предмет и швырнуть в стену или смыть в унитаз. А потом взять Машу в охапку и увезти на побережье, снять там хижину и не выпускать ее из постели, спрятаться от всего мира и просто быть рядом. Но это мечты, которым не суждено сбыться. Я должен встать, подняться в спальню и разбудить ее.

Мне хочется рычать и крушить все вокруг, хочется взять пистолет и перестрелять к чертям всех, кто отрывает ее от меня. Чертов Солнцев, какого хрена он, вообще, вцепился в нее? Она была моей задолго до того, как он появился и отравил все. Даже если я был виноват во многом. Но у нас все равно был шанс.

И сейчас он тоже есть. Но мне придётся выгрызать его зубами. И воевать нужно не только с адвокатом, но и с Машей, и со всей своей семьей, которая никогда не хотела принимать наши отношения, словно в этом было что-то запретное. Мы выросли вместе, но мы не кровные родственники, ничто не мешает нам любить друг друга.

Два дня. От осознания, что за десять лет в разлуке мы были счастливы всего два неполных дня, хочется рвать и метать, выть и бросаться на стены.

Поднимаюсь в комнату с тяжелым сердцем и несколько бесконечных минут слушаю в тишине ее мерное посапывание, наблюдая, как трепещут во сне ее длинные ресницы, как тени гуляют по красивому лицу моей любимой Джульетты. Моей принцессы, которую злой колдун спрятал от меня на долгие годы и снова призывает обратно. А может это я – злой колдун? Кто знает? Мы все давно поменялись местами. Я знаю только, что люблю ее – единственную и навсегда. Я потратил много лет, чтобы прийти к осознанию и принятию этой такой простой и сложной истины, но теперь, когда я знаю, как это, когда Маша у меня есть – я никому ее не отдам.

Наклоняясь, целую ее в кончик носа. Она хмурится во сне, и я касаюсь губами ее щеки.

– Проснись, Джульетта, – шепчу я.

– Нет, Марк, ты мне надоел, – ворчит Маша, вызывая у меня немного грустную улыбку. Она решила, что я снова домогаюсь ее. Я бы с радостью…

– Мама звонила, – произношу я, собрав всю волю в кулак. – Что-то срочное. Нам нужно лететь в Россию.

Маша распахивает глаза, растерянно глядя на меня. Я вижу, как быстро происходят эти изменения. Вся беспечность, игривость и нежность исчезают, оставляя место неприкрытому страху и тревоге.

– Телефон, – протягивая руку, требовательно говорит она. Я подаю ей айфон, Маша вскакивает и направляется к балкону. Распахивает его настежь и закрывается от меня стеклянной дверью. Я не слышу ни слова из телефонного разговора, но вижу, как она нервно ходит взад-вперед. Отчаянно жестикулируя, и зарываясь пальцами в волосы, дергая их в порыве негодования, кусая губы….

Когда она возвращается в спальню, все происходит стремительно и быстро. Маша бежит в душ, не сказав мне ни слова, но я и сам знаю, что нужно делать. Быстро одеваюсь, бросаю в рюкзак кое-какие вещи первой необходимости, собираю оставшуюся наличку. В пустых кредитках нет никакого смысла. Маша выходит через десять минут. Закрутив влажные волосы в пучок, она быстро одевает костюм, в котором приехала. Я говорю ей, что такси уже подъезжает, и она коротко кивает, не прекращая нервно метаться по комнате и кусать губы. Я вылавливаю ее из этой бессмысленной беготни, обнимаю, прижимая к себе.

– Все хорошо будет, Маш, – уверенно произношу я. Она утыкается лицом в мою грудь, тяжело дышит.

– Не будет, Марк. Он мне ее так просто не отдаст. Я собиралась уехать завтра. Как он узнал так быстро… Его даже Москве не должно было быть.

– Маша, успокойся. Просто расскажи мне все. Я подумаю, как помочь, – пытаясь успокоить ее я.

– Нет. Не сейчас. Поехали, – она вырывается, услышав внизу сигнал такси, несется вниз, сломя голову.

– Поехали, – вздыхаю я, закидывая рюкзак на плечо.

До аэропорта мы едем минут тридцать, и все это время Маша пытается онлайн купить билеты, чтобы не стоять в очереди в кассах.

– Ничего не понимаю… – отчаянно восклицает она, когда очередной платеж не проходит. – Или что-то с сервисом, или я не знаю.

– Попробуй с другого сайта, – предложил я, заглядывая в ее телефон. – Может, и правда неполадки.

– Я пробовала. И с разных банковских карт, – она смотрит на меня огромными глазами, в которых простирается целая бездна паники и страха. – Он заблокировал мои счета, – с отчаянным стоном произносит она, заходя в мобильные приложения своих обслуживающих банков, – Как, черт возьми? – беспомощно смотрит на меня. – Это личный счет, я же получаю на него зарплату от моего собственного спортивного центра, к которому он не имеет никакого отношения.

– Попробуй еще раз, – напряженно произношу я, мысленно подсчитывая хватит ли моих наличных денег на билеты.

– Нет. Обслуживание приостановлено. Все четко написано. Что мне делать, Марк? – ее испуганный взгляд застывает на моем лице.

– У меня есть около тысячи долларов наличности. Этого должно хватить на эконом класс.

– Я отдам тебе, когда прилетим, дома у меня тоже есть наличные деньги, просто я не брала рубли. Зачем мне рубли в Америке… – отрешённо глядя перед собой, бормочет Маша. Я обнимаю ее за плечи, и она, тихо вздохнув, снова прячет лицо на моей груди. Мне хочется защитить ее от всех невзгод этого мира, но я не знаю, как это сделать.